Идите и остановите прогресс (обэриуты)
По произведениям А. Введенского, Д. Хармса, Н. Заболоцкого, А. Крученых, Н. Олейникова
В последнем разговоре … о своем условно прочном существовании…Введенский … был беззаботным, в отличие от своего друга Даниила Хармса, сильно чувствовавшего в жизни быт! Объединяла их в искусстве звезда бессмыслицы … ситуационная бессмыслица.
Премьера: 23 апреля 2004 г.
| Композиция и режиссура | Юрий Любимов | |||
| художник по костюмам | Вадим Андреев | |||
| композитор | Владимир Мартынов | |||
| Действующие лица и исполнители: | ||||
| Введ. | Ростислав Лучников | |||
| Г-н Ха | Тимур Бадалбейли | |||
| Забо, Круч, Царь-Фомин, Отец | Феликс Антипов | |||
| Корифей хора, Круч, Носов | Алексей Граббе | |||
| Второй, Милиционер | Виктор Семенов | |||
| Актриса, Старуха, Женщина | Лариса Маслова | |||
| Первый, Ослов, Веечка, Верблюд, Сыновья, Убийцы | Иван Рыжиков | |||
| Пушкин, Слепой нищий, Продавец, Мышин, Козлов, Безголовый, Дурак-логик, Метеор, Сыновья, Убийцы | Дмитрий Высоцкий | |||
| Елизавета Бам, Кассирша, Девица | Полина Нечитайло | |||
| Гоголь, Демон, Затычкин, Сыновья, Убийцы | Константин Любимов | |||
| Танцовщица | Александра Басова | |||
| Кукла, Танцовщица, Маша | Елизавета Левашова | |||
| Женщина, Танцовщица | Мария Матвеева | |||
| Первая баба, Хозяйка в шелковом манто | Мария Акименкова | |||
Артисты хора
| ||||
В спектакле принимает участие ансамбль OPUS POSTH
| ||||
Руководитель ансамбля
| ||||
| Хормейстер | Татьяна Жанова | |||
| Хореограф | Андрей Меланьин | |||
Поэзия есть живой организм, тело которого образует непосредственная преемственность поэтического опыта, передаваемого от одного поколения поэтов к другому. Эта передача является великим таинством и осуществляется только через личное прикосновение, «рукоположение» или благословение, которое порою может принимать самые причудливые формы.
Так Державин на лицейском экзамене хотел поцеловать Пушкина, а Пушкин убежал куда-то и спрятался так, что его «искали и не нашли». Так Хармс и Введенский, придя на прием к Малевичу, сняли перед его кабинетом башмаки и вошли к нему босиком, а Малевич стал перед ними на колени и сказал: «Я старый безобразник, а вы молодые. Посмотрим, что получится». Так осуществляется все настоящее. Так передается жизненное дыхание поэзии. И если этого не происходит, то тело поэзии иссыхает и превращается в тело-калеку. Но именно это и произошло с нами. Мы утратили таинственную преемственность поэтов. Мы стали калеками. Да - Ахматова благословила Бродского, а Пастернак — Вознесенского, но и Ахматова и Пастернак были наместниками серебряного века, а ведь после поколения поэтов серебряного века пришло поколение Введенского и Хармса, которое осуществило свой неповторимый шаг в поэтическом пространстве, канувшем в Лету на несколько десятилетий. Это пространство оказалось невостребованным, в результате чего естественное последование поэтической преемственности было разрушено. Все мы лишились какого-то позвонка в наших позвоночниках. Все мы, воспитанные на манной каше «Дяди Степы», оказались калеками, ибо нам не дано было осознать всю важность фундаментального жеста Малевича, подарившего Хармсу свою книгу «Бог не скинут» с надписью «Идите и останавливайте прогресс». Оглушенным ритмами Маяковского, нам не дано было расслышать в этом истинное благословение и поэтическое напутствие. Мы проглядели тот момент, когда это напутствие было претворено в жизнь поэзией Хармса и Введенского, ибо логическим продолжением названия книги «Бог не скинут» являются слова «Мир накаляется Богом», а «Звезда бессмыслицы» есть естественный ответ на призыв «Идите и останавливайте прогресс». Но не расслышав всего этого, мы не смогли расслышать и того напутствия, которое было адресовано нашему поколению из недр поэтического пространства Хармса и Введенского:
Успокойся, сядь светло
Это последнее тепло
Тема этого событья
Бог посетивший предметы?
Наш спектакль о том, что мы не смогли своевременно расслышать. Мы не оплакиваем простой, страшной и прекрасной судьбы Введенского и Хармса. Мы оплакиваем недостаточность своей причастности к этой судьбе. Размышляя над жизнью этих странников, «казненных где и когда неизвестно» мы не спрашиваем по ком звонит колокол. Мы прекрасно знаем, что он звонит по нам самим.
