Шарашка

Главы романа «В круге первом»

В "Шарашке" отражены будни спецтюрьмы бериевских времен, в которой заключенные, среди которых: ученые и инженеры - работают над секретными проектами министерства госбезопасности. Стержнем постановки является Юрий Любимов в роли Сталина. Спектакль поставлен к 80-летию Александра Солженицына.

Премьера: 11 декабря 1998 г.

режиссер	Юрий Любимов
художник	Давид Боровский
композитор	Владимир Мартынов
Действующие лица и исполнители:
Сталин	Юрий Любимов
Нержин	Дмитрий Муляр
Надя, жена Нержина, Клара	Юлия Куварзина
Рубин	Тимур Бадалбейли
Сологдин	Алексей Граббе
Клара	Юлия Куварзина
Челнов	Всеволод Соболев
Абрамсон	Константин Любимов
Дядя Авенир, Прянчиков	Валерий Золотухин
Бобынин	Дальвин Щербаков
Спиридон Егоров	Валерий Золотухин
Хоробов, генерал	Иван Рыжиков
Герасимович	Эрвин Гааз
Наталья, жена Герасимовича	Любовь Селютина
Руська	Сергей Цимбаленко
Каган	Анатолий Васильев
Земеля	Александр Фурсенко
Поскребышев, надзиратель	Тимур Бадалбейли
Яконов, Макарыгин	Феликс Антипов
Абакумов	Юрий Смирнов Дальвин Щербаков
Рюмин	Виктор Шуляковский
Володин	Дмитрий Высоцкий
Галахов	Дальвин Щербаков
Щагов	Дмитрий Муляр
Шикин надзиратель	Виктор Семенов
Женщина-лейтенант	Мария Матвеева
Жены заключенных:	Мария Матвеева Александра Басова Глафира Ганичева Галина Трифонова
Хормейстер	Татьяна Жанова

«… вы по-прежнему в аду, но поднялись в его лучший, высший круг — в первый. Вы спрашиваете, что такое шарашка? Шарашку придумал, если хотите, Данте. Он разрывался — куда ему поместить античных мудрецов? Долг христианина повелевал кинуть этих язычников в ад. Но совесть возрождение не могла примириться, чтобы светлоумных мужей смешать с прочими грешниками и обречь телесным пыткам. И Данте придумал для них в аду особое место…»

Данте описал это особое место ада в «Божественной комедии». А в жизни земной оно существовало с вполне определенными земными целями, созданное по простой, как все гениальное, идее, которую легко формулирует герой романа заключенный Челнов: «На воле невозможно собрать в одной конструкторской группе двух больших ученых: начинают бороться за имя, за славу, за сталинскую премию. Поэтому все конструкторские бюро на воле — это бледный кружок вокруг одной яркой головы. А на шарашке! Ни слава, ни деньги никому не грозят. Этому — полстакана сметаны, и этому — полстакана сметаны. Может, изобретем что-нибудь? Давайте. Так создано многое в нашей науке. И в этом основная идея шарашек».
Мир художника Солженицына — мир абсолютно реальный, часто почти документальный; его «Архипелаг ГУЛАГ» — наш Архипелаг ГУЛАГ — влит в плоть нашей страны, как кровеносная или нервная система в организм — в каждый уголок пространства, в каждую раненую душу. И физически и художественно.
Когда Александр Исаевич вернулся в Россию из изгнания, в толпе встречающих все заметили крошечную старушку с плакатом «Солженицыну спасибо — наши муки описал…». Потом эти ее слова журналисты даже вынесли в заголовки своих репортажей.
Он описал муки, требующие покаяния, осмысления, осознания, которого не произошло. Роман «В круге первом» основан на реальных событиях и личном пережитом опыте автора. Был тот человек, дипломат, который пытался сообщить в посольство о предстоящей краже и передаче технологических секретов создания атомной бомбы, разговор подслушали, записали, и в реальной марфинской шарашке заключенный Лев Копелев (прототип Рубина в романе) дешифровал эту речь. Шарашек в нашей стране было много, и тысячи светлых голов собирали в эти специнституты, спецтюрьмы, где они, оторванные от мира, вели научную работу, совершали открытия. И совершали нравственный выбор, в тех острых не размытых непредсказуемостью будущего условиях, когда конкретно и сиюминутно стоял вопрос (о котором так много и красиво говорят сегодня) об ответственности ученого за свою деятельность. Тогда ответственность могла наступить сразу, стояла на пороге. Задача ученого шла вразрез с его убеждениями, с гуманизмом, и от ее решения прямо сейчас зависели многие судьбы. Будучи жертвой системы и понимая ее, ученый был вынужден работать на ее укрепление, а значит —увеличивать жертвы и трудиться против таких людей, как он сам.
Автор проникает глубоко в душу героев, говорит их языком, проживает каждую историю. В этом первом круге ада есть все: любовь, дружба, предательство, единомыслие светлых умов и их противостояние, и постоянный выбор — для кого-то давно сделанный, для другого вставший впервые. Эта раздвоенность, пограничность состояния создает напряжение прозы.
Переплетены судьбы заключенных и якобы вольных, свобода мысли и несвобода жизни, спутаны сами положения, они — узники, а умственный и духовный полет уносит их в бескрайние дали, но находки и идеи послужат новой несвободе. Их охранники — как будто вольные, а на деле — живут в тюрьме. А те, кто еще не попал в круг, так близок к нему, что границы на самом деле не существует, и их воля — не больше, чем иллюзия. Надо признать неволю, охраняемую невольниками, и остается одна свобода — свобода совести.
Для Г. Белля роман Солженицына — это собор, величественный собор со многими арочными сводами и перекрытиями, напряженными до такой степени, что он едва выдерживает свою грандиозную статику. Эта статика — страдание. 

Действие происходит в Москве в декабре 1949 года в течение трех дней. Дипломат и государственный советник (Володин) пытается сообщить по телефону в американское посольство о готовящейся операции похищения и передачи советской разведке новых секретных технических деталей создания атомной бомбы. Сотрудники госбезопасности, записав на пленку телефонный разговор, должны установить личность звонившего.
В Марфино расположен засекреченный научный институт — спецтюрьма № 1 —шарашка, в которую со всего ГУЛАГа собран цвет технической науки: заключенные ученые, математики, инженеры. По указанию Сталина институт работает над сверхнадежным «аппаратом секретной телефонии». Работа не ладится, и практически находится на грани срыва. Одновременно институт исследует возможности распознавания и идентификации человеческого голоса, и получает задание выявить человека, звонившего в посольство.
Здесь мужчинам, оторванным от женщин, от семей, от мира, мыслящим, талантливым остается для души только поле свободной философской беседы, игр разума и умозрительного поиска истины в споре мировоззрений. События развиваются вокруг столкновения убеждений двух героев — заключенных Нержина и Рубина. Их судьбы событийно схожи. Рубин, пройдя и войну, и советский концлагерь, остался коммунистом, трагедия собственной судьбы не сломила его веры в будущее торжество и гениальность коммунистической идеи, ради ее высоты он отметает несчастье своей жизни как ничтожное, несравнимое. Нержин тоже воевал, был арестован, прошел тюрьму и лагерь. Он увлекается историей, пишет «Этюды русской революции». Он - наоборот — пережил внутренний слом и крушение догм коммунистических убеждений и пришел к осознанию исходной порочности советской системы. Основа мироздания для него — справедливость, прогресс — готовность делиться, а прогресс в техническом развитии (бомба) —несчастье. Прототип Нержина — сам Александр Исаевич, переживший в тюрьме подобное переосмысление. «Волкодав прав, людоед — нет» — говорит дворник Спиридон, олицетворяющий народную мудрость. Противодействие оправдано, но в границах, и пока оно само не становится злом. «Не результат важен… А дух! Не что сделано — а как. Не что достигнуто — а какой ценой». Это позиция Нержина, и позиция автора.
Спектакль Юрия Любимова созвучен этому образу. Он поставлен точно и торжественно, метафоры строгие и наступающие, они нарочито определенны: круг декорации входит непосредственно в зал, и действие разворачивается не на глазах — оно среди нас; трибуна моментально превращается в нары, в камеру. Все пространство скреплено мощными сводами мужских хоралов, так звучит авторский текст.
Юрий Любимов сам играет роль Сталина и одновременно автора. Мы видим отца народов во всей гамме его иезуитства, презрения, ненависти, властителя во власти безумия. Диктатор — над собственным созданным адом, но он сам — в аду.
Автор — в аду, но он - над адом.

Елена Соловьева.